Про профсоюзный экстремизм

Профсоюз на государственной службе – явление особое. Государственный служащий обременён, в соответствии с законом, некоторыми запретами, в частности госслужащий не может допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы. Часто такой запрет госслужащие воспринимают как невозможность вести полемику по вопросу своих трудовых прав.

В своём выступлении на одной из профсоюзных конференций я позволил себе несколько критических замечаний в адрес функционеров профсоюза из-за отсутствия внятной публичной позиции по вопросам социально-трудовых условий труда госслужащих.

Так в 2016-м году был принят в закон о повышении пенсионного возраста государственных и муниципальных служащих. Уже тогда было понятно, что это «пробный шар» в части пенсионных прав для всего населения страны. Но инициаторы понимали, что социальный рефлекс в отношении «класса чиновников» со стороны населения не вызовет сочувствия к этой категории трудящихся, а профсоюзы госслужащих отмолчались. Теперь этот эксперимент испытают на себе уже все граждане России. Инфантилизм профсоюзов внёс свою лепту в происходящее.

Уже пятый год не происходит индексации зарплат госслужащих. Этот политический жест со стороны политического руководства и депутатского корпуса позволил хоть как-то демпфировать народное недовольство снижением уровня жизни. Но мы-то хорошо помним, что в преддверии этого решения депутаты Госдумы и министры повысили себе денежное содержание в два раза. Да и традиция, присутствовать VIP-чиновнику в составе совета директоров какой-нибудь госкорпорации, тоже сохранилась, что сказывается на их уровне обеспеченности.

У обывателя «класс чиновников и бюрократов» ассоциируется с высокими доходами и коррупцией, но поверьте, какой-нибудь консультант отдела в муниципалитете или инспектор налоговой службы со своей зарплатой тысяч в 20 рублей, никакого отношения к таким явлениям не имеет. Все мы, находясь на службе государству, выбрали своей профессией государственную и муниципальную службу, считая родом своей деятельности труд по найму в интересах государства и общества. При этом, действуя в статусе государственных и муниципальных служащих мы осознаем свою ответственность перед обществом, поскольку признаем себя его частью и требуем к себе взаимного уважения. Такое уважение проявляется, в том числе, через достойную оплату нашего труда. Но голоса профсоюзов госслужащих и здесь не слышно.

Ещё одна интересная тема – реформа штатного расписания в госорганах. Иначе, как это звучало из уст политического руководства, сокращение чиновничьего аппарата.

По сути, количество госслужащих, работников или иного персонала, определяется логикой функционирования органа государственного управления. Есть ряд задач, которые приходится решать, для чего госслужащие обеспечивают подготовку, анализ, корректировку, обслуживание, контроль управленческих операций или оказания госуслуги. Было бы логично, когда за сокращение персонала следовало бы сокращение функций госоргана, объёма услуг, полномочий и т.п. Но, нет, решения о численности госслужащих – это модный тренд, основанный исключительно на политической конъюнктуре.

В результате часть госслужащих после сокращения остались работать на своих местах с тем же объёмом обязанностей, но утратив статус госслужащих. Тем самым нарушена логика закона о госслужбе, поскольку законом определена госслужба как профессиональная служебная деятельность граждан Российской Федерации по обеспечению исполнения полномочий государственных органов и лиц, замещающих государственные должности. Т.е. в каком-нибудь отделе, какого-нибудь госоргана сидят два сотрудника, выполняя схожие служебные операции, но один на службе, а другой работает по договору, у одного отпуск 28 дней, а у другого 38, одному предусмотрена премия за выполнение особо важных заданий, другому нет. Лукавство очевидно и причина этому – политическая конъюнктура.

Ну и ещё в своём выступлении я не удержался от реплики в отношении внутрипрофсоюзной корпоративной культуры. В Государственной Думе среди депутатов есть те, кто пришёл в Думу под знамёнами профсоюзного сообщества. Эти же деятели принимали решения о повышении пенсионного возраста, об увеличении налоговой нагрузки на население. Вот так наши коллеги решили почистить карманы членов профсоюзов. Полагаю, что после такого числить этих деятелей профсоюзными лидерами уважающему себя члену профсоюза не пристало. Но и здесь наши профсоюзные структуры отмолчались.

Странно, но в моём выступлении старшие профсоюзные товарищи усмотрели элементы политического экстремизма. Странно, если требование достойных условий работы и справедливой оплаты – это политический экстремизм, то что тогда профсоюзная работа?

Олег Волков

Предыдущая запись
Следующая запись

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписаться по эл. почте

Укажите свой адрес электронной почты, чтобы получать уведомления о новых записях.