Первая Столица: к столетию УССР
6 января 1919 года в Харькове, откуда 2 и 3 января бежали петлюровские войска и «власти», Временное рабоче-крестьянское правительство Украины провозгласило Украинскую социалистическую советскую республику (украинская аббревиатура – УСРР) вместо Украинской Народной Республики (Советов). С этого момента начинается новый период в истории страны и города, продолжавшийся до 1934 года, который вошел в историю Харьков как время Первой Столицы – первой столицы Советской Украины.
Если в конце 1917 – начале 1918 года вопрос о границах и столице Советской Украины стоял открытым, то с 1919 года значение и роль Харькова как украинской советской столицы определились. Даже после бегства петлюровцев из Киева в начале февраля все мероприятия государственного значения и работа правительства были связаны с нашим городом. Стоит упомянуть о создании Совнаркома Украины (работавшего постоянно в здании нынешнего Художественного музея) во главе с Х.Г. Раковским 29 января. В начале марта 1919 года в Харькове прошли III съезд КП(б)У, который предшествовал VIII съезду РКП(б) и принятию его программы «построения социализма», а сразу за ним – III съезд Советов Украины, принявший 10 марта ее первую Конституцию. В составе Совнаркома в Харькове работал и Реввоенсовет Украины – командование ее советских войск. Так в первой половине 1919 года советский столичный статус Харькова утвердился и был восстановлен после изгнания белогвардейцев в декабре 1919 года.
Тема «Первой Столицы» всегда была важна для Харькова. Время Первой Столицы – кульминация и «момент истины» истории города. Почему Харьков стал украинской столицей? Что это время значило для него? Ответы на эти вопросы всегда были важны для понимания сегодняшнего дня и перспектив нашего города, особенно в наше время. С ними связаны некоторые популярные тезисы, или мифы, на которых мы остановимся.
Тезис первый: «большевики «запихнули» Харьков в Украину, сделав русский город ее столицей». В действительности «запихивал» Харьков в Украину еще государь-император Петр Первый, приписав слободские полки, включая Харьков как полковой город, к Киевской дивизии и губернии. Век спустя Александр Первый, учредив Харьковский университет и учебный округ, отнес к нему и Малороссию (Среднее Приднепровье), для которой Харьков стал центром просвещения.
Напомним, что тогда, в начале XIX века, в культуре утверждался стиль романтизма, характерным для которого было увлечение местным колоритом отсталых краев: для Англии – шотландским, для России – малорусским. Так был подстегнут интерес к украинской культуре и дан толчок ее развитию с опорой на только что открытый практически в «диком поле» университет. В итоге Малороссия переняла у Слободской украйны, в урезанном виде, ее название, а университет, и с ним культура Харькова, оказались к началу XX века под значительным малорусским влиянием. В частности, в это время именно выходцы из Малороссии, питомцы Киевского университета – Цехановецкий, Алексеенко, Багалей – прочно и фактически преемственно занимают пост ректора университета, потеснив великороссов, «русских немцев», иностранцев и местных уроженцев. А решающее слово в назначении ректора было за окружным попечителем – то есть за государственной властью. Так что задолго до «большевиков» российская власть «благословила» Харьков «на Украину».
Столичный же статус города определило, обобщая географические, экономические и прочие факторы, расположение Харькова на «столичной оси» государства Российского, соединявшей Петербург, Новгород, Москву – и Харьков, Екатеринослав, Одессу, центры городской культуры на Украине. Вторая такая «ось» шла с запада на восток, от Минска до Владивостока. Так что к своей столичной роли Харьков был подготовлен задолго до установления советской власти. Другое дело, была ли эта роль непосредственно связана с Малороссией? Впрочем, Украина – очень специфическая страна, где «все интересное» расположено на периферии, в 100-120 км. от границы, включая Киев, или морского побережья, а в центре традиционно находится «дикое поле». Ну, это уже тема особого разговора.
Что же оставила Харькову в наследие Первая Столица? Памятник Шевченко и административные здания в стиле «конструктивизм», включая первый советский небоскреб «Госпром», и вроде бы «самую большую площадь Европы», рассчитанную на парады военной техники (до конца 1920-х годов здесь была городская окраина). Развитие Харькова как промышленного, транспортного, образовательного и научного центра, третьего по значению в СССР, напрямую от административного статуса города не зависело, получив первый «толчок» еще в XIX веке, а вовсе не в «столичные» годы, включавшие Первую пятилетку. И «землей обетованной» для выходцев из Надднепрянщины и Надднестрянщины Харьков был до и остался после этих лет.
Отдельный вопрос и миф связан с «украинизацией» 1920-х годов, которая представляется якобы целенаправленным разрушением «большевиками» русской культуры и насаждением «украинства». На самом же деле «большевики» были в этом вопросе, как и в других (иначе бы не победили!) весьма прагматичны. Украинизация означала не «дерусификацию», а «де-идишизацию», поскольку советские кадры на Украине в 1920-х были в большой степени еврейскими, «и с этим надо было что-то делать». Украинизация была естественным выходом из ситуации, и столь же естественным было ее «свертывание» в период индустриализации и коллективизации, когда к руководству, уже не «революционным» путем, пришли новые кадры.
Напомним, что в ходе последней украинское руководство оказалось не на высоте, доведя республику до голода. Попытка Скрыпника продолжить «линию на украинизацию» в 1930-х годах была уже сугубо «идеологической» и потерпела крах, как и ее реанимация при Хрущеве и Шелесте. Украинизация осталась всего лишь малозначительным эпизодом в истории города и страны, не повлиявшим серьезно на жизнь народа, которому вообще не свойственна «озабоченность» национальным вопросом. Другое дело, что нас без малого три десятилетия уговаривали «не обращать внимания на дураков», пока «дураки» не захватили власть!
В эти годы тезис и миф «Первой Столицы» приобрел особое значение, стал своего рода знаменем и «брэндом». С одной стороны он подчеркивал «украинский характер» Харькова, с другой – его особое значение «острова» городской культуры среди хуторянского по духу «моря»: такая своеобразная инверсия «пролетарской» фразеологии 1920-х годов. В целом, этот миф находился в ключе тогдашнего «идеологического переползания» из социализма в национализм, в лестной для харьковчан версии. Собственно, пропаганда и должна быть лестной, убеждая, например, обреченное на вымирание население колониальной территории в его историческом и грядущем величии, государственном и военном могуществе, богатстве и ведущей роли «в мировом масштабе». И идеологи «Первой Столицы», надо отдать им должное, сыграли свою роль в качестве подножки националистов, пришедших им на смену и «благодарно» вышвырнувших их из «информационного пространства». Вернуться в него даже при кардинальной смене политической ситуации у былых «первостоличников» нет шансов, поскольку созданный ими миф полностью исчерпан и востребован уже не будет.
Последний случай дать ему реальное содержание был у Харьковского съезда актива ПР 22 февраля 2014 года, когда у действовавшего правительства Украины была возможность объявить Харьков своей резиденцией вместо захваченного майданом Киева и, опираясь на поддержку России, остановить войну и разрушение государства. Но этот шанс оказался таким же призрачным, как и идеология «первостоличников»: дать решительный бой тем, для кого все предшествующее время мостили дорогу, просто немыслимо! С этого момента политическое и государственное пространство Украины полностью расчищается для бандитизма и атамащины, «маленького гэшэфта» и колониальной интервенции, возвращаясь к ситуации 1919 года: видимо, именно такое положение дел естественно для Украины в фазе «окончательной самостийности».
Россия же получила «сигнал», что «спасать» в украинской политике некого, что «своих», которых «не бросают» среди украинских политиков нет, и с этого момента у нее были полностью развязаны руки для решения международных задач мирового значения без оглядки на мелких попрошаек и крикунов «с дикого поля». Ведь для тех, кто считает себя русскими и советскими людьми, Столица, хоть первая, хоть какая – это далеко не Харьков, пусть родной и любимый город.
Что же «Первая Столица» значит для нас сегодня? От нее мало что сегодня осталось: за 25 лет «самостийности» город практически утратил все достижения 250 «губернских», не говоря уже о 15 «столичных», лет. Если в 2014 году харьковчанам, опасавшимся гражданской войны, еще «было жалко» своего города, 5 лет спустя уже жалеть не о чем. Даже статус столицы Слободской украйны определенно вернулся к Белгороду, обладавшему им 300 лет назад, будучи центром «засечной черты» и «большого полка». Да и сама честь быть бывшей «столицей» нынешней колониальной территории более чем сомнительна. Миф «Первой Столицы» ушел в прошлое, и сегодня для нас куда важнее столетие провозглашения УССР – социалистической и советской, то есть жизнеспособной формы украинской государственности, по воле истории связанной с нашим городом.
Дмитрий Бадаев,
Харьков
из рассылки движения «Трудовая Харьковщина»
СПАСИБО, ОТЛИЧНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ. РАДЫ СОТРУДНИЧЕСТВУ.
(Трудовая Харьковщина, группа ВЦСПС.ua)